На вопросы корреспондентов электронного издания AtomInfo.Ru отвечает директор АО «ГНЦ НИИАР» Александр ТУЗОВ.
Смена парадигмы
Александр Александрович, какими Вы видите перспективы развития НИИАР?
Не скрою, мое назначение на пост директора (апрель 2015 года — прим. AtomInfo.Ru) состоялось в напряжённый момент. Институт попал в тяжёлое экономическое положение.
Основной идеей было не только придать новый импульс работе коллектива, но и привить ему современное понимание развития научно-производственной базы института, сформировать новый облик.
Мы предполагаем, что опыт, который был в институте накоплен, реализован и воплощён в действующих исследовательских и промышленных установках, даёт нам возможность выстроить стратегическую схему развития на ближнесрочную перспективу.
Какие установки сейчас есть в институте?
В первую очередь, это наши исследовательские реакторы, наш основной капитал — БОР-60, СМ, РБТ-6, РБТ-10, МИР. Также это инфраструктура, связанная с возможностями проведения послереакторных исследований (горячие камеры, тяжёлые боксы и др.).
Далее это энергетическая база в лице ВК-50, мощности отделения радиоизотопной продукции — в том числе, известная линия по производству молибдена. И конечно, комплекс топливообеспечения быстрых реакторов, действующий в отделении топливных технологий (ОТТ).
Перечисленные установки — основа будущего процветания нашего института. Мы планируем, что институт от парадигмы проведения пионерских исследований в различных областях и различных фазах топливного цикла перейдёт к созданию наукоёмкой продукции и производств с высоким технологическим переделом и высокой добавленной стоимостью.
Я предполагаю, что в ближайшее время основные усилия будут сконцентрированы на том, чтобы создать научно-техническую и технологическую базу для этой задачи.
Были в своё время предложения и предположения о том, что НИИАР может стать основной реакторной экспериментальной базой госкорпорации.
Мы не отказываемся от идеи создания комплекса, который мог бы являться отраслевой базой для проведения полного цикла исследований. Но идея создания и поддержания подобного центра подразумевает определённые вменённые расходы со стороны отрасли.
Идею можно и нужно продолжать отрабатывать. Но, как мы понимаем, сегодня отрасль не готова полностью содержать и предоставлять преференции столь большому институту, как наш.
Не потому, что это не нужно. А потому, что поставленный объём исследовательских задач кратно меньше того объёма работ, которые нужно было выполнять в нашем институте лет 30 назад.
Мы попали в ситуацию, когда институт обязан стараться зарабатывать, сокращать издержки. Практика показывает, что малореально много зарабатывать только за счёт сырьевой базы — например, по тем же изотопам поставки исключительно сырья не смогут компенсировать издержки на содержание исследовательских реакторов.
Поэтому мы должны стремиться к созданию переделов с высокой добавленной стоимостью.
Кобальтовый проект
Александр Александрович, давайте возьмём изотопы. Вы производите молибден — то есть, сырьё. Следующий передел — генераторы технеция. Но по генераторам в России есть проблема перепроизводства. И куда вы с ними собираетесь выйти?
Я и не говорю про молибден в данном контексте. Есть другие изотопы, по которым наблюдается неудовлетворённый спрос — например, кобальт-60 или иридий. Туда и нужно направлять свои усилия. Более того, по кобальту мы сейчас так и поступаем.
Кобальт-60 можно нарабатывать на каких реакторах? На тепловых или на быстрых?
Оба варианта были реализованы на практике — на Белоярской АЭС в стержнях-ловушках и на Ленинградской АЭС. У нас это можно делать на реакторе СМ-3, технических препятствий нет.
Мы ведём проект по созданию производства источников на основе кобальта-60 в помещении, находящемся в непосредственной близости к реактору, в одном с ним здании. Планируем в скором времени закончить этот проект.
Молибденовый рынок хорошо описан, известны потребности и возможности. А что можно сказать по поводу кобальтового рынка?
В кобальте мы ориентируемся в большей степени на зарубежные поставки. Логистика налажена. Вообще вопросы логистики у нас стоят на постоянном контроле, и для кобальтового проекта каких-либо препятствий в этом плане нет.
Про конкретные цифры по поставкам я говорить не готов, так как это чувствительная коммерческая информация. Но отмечу, что в этом направлении мы ориентируемся на потребителей с Азии.
Продажу изотопов вы осуществляете через В/О «Изотоп»?
В госкорпорации действует регламент, согласно которому всю внешнеэкономическую деятельность по продажам радиоизотопов мы обязаны вести через В/О «Изотоп». С 2015 года все свои поставки мы перевели на новую систему контрактации. На внутреннем рынке у нас больше степеней свободы.
Наличие единого оператора может дать производителям больше стабильности — например, гарантию оплаты в тех случаях, когда у заказчика с ней появляются трудности. Это так или не так?
Я считаю, что решение о создании единого радиоизотопного оператора было принято как раз для повышения эффективности внешнеэкономической деятельности. Продавать должны «продажники», а производить — технари.
При условии грамотной координации взаимодействия между первыми и вторыми может получиться действительно продуктивная деятельность. В этом случае мы сможем сконцентрироваться исключительно на производственных вопросах.
Топливо и ядерная медицина
Я постоянно обращаюсь к тезису о том, что мы должны двигаться в сторону производства продукции высоких переделов.
С этой точки зрения, по производству топлива у нас расклад, близкий к оптимальному — в ОТТ мы выпускаем практически готовый к употреблению продукт.
Можно было поступить по-другому — например, собирать у нас твэлы и отправлять их на заводы Топливной компании ТВЭЛ. Но институт изначально позиционировал себя как участок, где реально сделать всё от начала до конца.
Если быть точным, то часть топлива для первой загрузки БН-800 была сделана из комплектующих, поставленных с «Маяка». Но и в этом случае НИИАР отвечал за последний передел, и это правильный подход.
Говоря об изотопах, надо отметить, что конечный передел у них — не генераторы или что-то подобное, а радиофармпрепараты (если мы говорим о медицинских применениях). Поэтому надо стремиться доходить до них.
Большое значение здесь имеет проект федерального центра медицинской радиологии, который сооружается буквально рядом с нами. Мы надеемся, что коллеги доведут его до конца. Синергетические возможности, которые появятся после пуска центра, обязательно сыграют институту в плюс.
С изотопным направлением и ядерной медициной понятно. Можно ли утверждать, что топливная тематика в НИИАРе далеко не исчерпана?
Институт в состоянии предлагать полный комплекс работ для целей обоснования новых видов топлива — от фабрикации до разрушающих послереакторных исследований с анализом полученных результатов.
Нужно понимать, что именно здесь, на площадке НИИАР потребитель может получить полный комплекс услуг. Это повысит эффективность исследований и понизит затраты потребителя.
В круг наших постоянных заказчиков входят ТК «ТВЭЛ» и концерн «Росэнергоатом». Мы продолжим с ними совместную работу.
В последнее время появилась тенденция, которую мы всячески поддерживаем — сотрудничество с иностранными партнёрами. Это важно, так как без зарубежных заказов мы не сможем полноценно использовать наши реакторные мощности.
Потребности отечественных производителей в этом плане не покрывают наши возможности даже наполовину. Поэтому мы ищем и будем продолжать искать заказчиков из-за рубежа.
Проблема и института, и отрасли
В институте сегодня остро стоит проблема сохранения советского наследия. Собственно, поэтому мы и вынуждены менять парадигму.
В этом году мы начали реализацию плана мероприятий по финансовому оздоровлению института. К этому важному этапу мы готовились очень серьёзно, много усилий приложил финансово-экономический блок института. В июле, по решению руководства госкорпорации, нам была оказана финансовая поддержка, что позволило существенно снизить финансовое бремя института.
Вопросы поддержания экспериментальной базы и вывода из эксплуатации стареющего реакторного парка должны заботить не только наш НИИАР, но и отрасль в целом.
Безусловно, НИИАР как оператор обязан прикладывать максимум усилий для того, чтобы эксплуатировать установки эффективно, сокращать издержки и по возможности приносить прибыль. То, о чём мы говорили — наукоёмкие производства, высокие переделы.
Но одного этого недостаточно. Пристальное внимание со стороны руководства госкорпорации к нашей организации должно быть обязательным элементом для сохранения НИИАР в стабильном и успешном состоянии.
Мы надеемся на расширение и повышение производительности нашего изотопного производства. Мы рассчитываем, что будет прямо и остро поставлен вопрос по ситуации с грядущим выводом из эксплуатации установок, эксплуатирующихся более полувека на нашей площадке. Говоря о выводе, я в первую очередь имею в виду ВК-50. Это очень большая и сложная задача.
ВК-50 — аппарат уникальный, единственный в нашей стране. А для нас конкретно он чрезвычайно важен с точки зрения финансовой стабильности института, поскольку генерирует нам доход от продажи электроэнергии. Нужно думать, чем заместить этот доход, который будет потерян после окончательного останова ВК-50.
Нужно разработать технически грамотные программы по выводу реактора из эксплуатации, создав на площадке института центр компетенций в области вывода, поскольку в ближайшие 20 лет нам предстоит вывод и других реакторов. Так, никуда, к большому сожалению, не деться от вывода БОР-60 — когда-то и его придётся остановить.
К этому надо готовиться, формировать подразделения, которые будут заниматься этими задачами, наращивать компетенции.
Что ожидает людей, работающих на ВК-50, после останова реактора?
Они будут его выводить. Я придерживаюсь подхода, что выводить реактор должны те же самые люди, кто его эксплуатировал. Да, придется переучиться. Да, работа будет другая. Но всё равно это должны быть те же самые люди, потому что это основное условие для безопасного вывода.
Так было сделано при выводе реактора БР-10. И мы видим успешный результат, видим большой объём новых уникальных технологий — например, технологии утилизации теплоносителя, технологии утилизации корпуса, способы обращения с топливом.
Безусловно, мы намерены сохранять ВК-50 как можно дольше, до тех пор, пока его вообще будет возможно сохранить. И бьёмся мы за него и как за источник доходов, и как за образец интересной и имеющей шансы на будущее технологии.
Но одновременно мы должны готовиться к неизбежному. В какой-то момент придётся нажать на красную кнопку и окончательно остановить реактор. И встретить этот момент надо во всеоружии — с готовой и понятной программой, с утверждённым планом мероприятий, с достаточными людскими ресурсами для выполнения всех работ.
А для этого необходимо, в том числе, попасть в соответствующие федеральные целевые программы.
И вновь о стратегии
Я предполагаю, что мы будем двигаться от классического советского НИИ, обеспеченного длинными государственными программами изучения перспективных технических решений, к научно-производственному объединению, ориентированному на прикладные исследования, создание технических переделов с высокой добавленной стоимостью, зарабатывание денег на международных рынках.
Но конечно, мы не отказываемся от функции международного центра коллективного пользования на базе МБИР.
Вы хотите стать атомным НПО. Для лучшего понимания — есть ли на Западе аналог того, что вы собираетесь сделать в НИИАРе?
Его нет. В Штатах центры, подобные нашему, являются национальными лабораториями, чья деятельность прямо или косвенно финансируется из госбюджета. Французские центры также содержатся государством — вспомните хотя бы Кадараш, который завязан исключительно на бюджетные деньги. То же самое в Китае и Индии.
Вы сами видите, какова общепринятая практика в мире. В странах с развитой атомной отраслью центры, подобные нашему, являются предметом целевого государственного финансирования и функционируют в основном за его счёт. Их задача — создавать будущую добавленную стоимость для отрасли в целом.
А доходы НИИАР складываются сейчас в основном из производства изотопной продукции, производства топлива, продажи электроэнергии и оказания услуг НИОКР.
Есть распространённое мнение, что исследовательский реактор может стать самоокупаемым только при наличии спонсора, готового содержать аппарат всю жизнь за табличку со своим портретом и именем в центральном зале.
Это мнение не распространённое, а общепринятое. Но мы и не стремимся преодолеть пропасть за один великий скачок. Мы говорим: «Хотим сохранить имеющиеся у нас экспериментальные возможности путём создания наукоёмких производств». Другого способа удержаться на плаву у нас нет.
Спасибо, Александр Александрович, за интервью для электронного издания AtomInfo.Ru. И удачи Вам в Вашей деятельности!
Источник: AtomInfo.ru